Четвертый эшелон

Эдуард Анатольевич Хруцкий
    
Аннотация
     
     Составившие романхронику повести объединены одним героем и рассказывают о работе московской милиции в годы Великой Отечественной войны (Комендантский час", «Тревожный август» и «Четвертый эшелон» удостоены республиканской премии имени Николая Кузнецова и премии на всесоюзном конкурсе МВД СССР и Союза писателей СССР «На лучшее произведение о советской милиции».
     
Москва. 1015 января
Данилов
     
     Ветер разогнал облака, лопнувшие словно мыльная пена, и тогда показалось солнце, круглое и нестерпимо яркое. Пронзительно засиял снег на крышах, а окна домов стали багровокрасными, как при пожаре. Казалось, что горит вся улица сразу.
     Данилов открыл форточку, и мороз клубами пара ворвался в комнату. Тонко и легко зазвенели шары на елке, резче запахло хвоей. На старом градуснике за окном ртутный столбик застыл между цифрами «девятнадцать» и «двадцать».
     Январь начался круто. Почти бесснежный, солнечный и яркий, он принес в Москву мороз и безветрие. Иван Александрович подождал еще несколько минут и захлопнул форточку. Все, теперь елка будет пахнуть хвоей несколько часов, и этот запах, пробиваясь сквозь тяжелый дым папирос, напомнит ему сегодня о детстве и тихих радостях.
     Теперь надо поставить на столик, рядом с креслом, пепельницу, положить папиросы, сесть поудобнее и взять книгу.
     Пять дней назад его вызвал начальник МУРа. Идя по коридору и готовясь к предстоящему разговору, Иван Александрович перебирал в уме все возможные упущения своего отдела и мысленно выстраивал схему беседы, проговаривал всю ее за себя и за начальника.
     Он рассеянно здоровался с сотрудниками других отделов, но мысленно уже вошел в знакомый кабинет и сел около стола в жесткое кресло, «на свое место», как шутили его ребята.
     Бессменный секретарь начальника Паша Осетров встал, увидев входящего в приемную Данилова. Его новенькие погоны даже в тусклом свете лампы отливали портсигарным серебром.
     — Прошу вас, товарищ подполковник, товарищ полковник ждет.
     С той поры как в милиции ввели погоны и персональные звания, Осетров ко всем обращался только сугубо официально.
     На столе начальника горела большая керосиновая лампа под зеленым абажуром, и от этого в кабинете было попрежнему уютно.
     — Разрешите?
     — Заходи, Данилов, садись. — Начальник достал из ящика стола тоненькую папку. — Стало быть, так. — Он хлопнул ладонью по картонному переплету. — Знаешь, что это такое?